— Но ведь это же запрещено…
— В том то и дело. Мы боремся, разъясняем, а. недавно одного у нас рыбный надзор даже оштрафовал… Вот так… А вообще здесь прекрасно можно проводить время: охота, рыбалка, ягоды… Вот только некогда: рабочий день у нас с мужем не нормирован, бывает мотаемся по. двадцать четыре часа в сутки… Но сегодня (не хуже чём на «материке») идем в кино. Будем смотреть «Летят журавли». Кстати, вы были в нашем клубе?..
И когда наступил вечер, вместе с эмтегейскими геологами пошел я в кино… Были у меня свои причины волноваться и раздумывать, когда снова передо мной летели кинокадры «Журавлей». В третий раз этот же фильм смотрел я совсем недавно — в октябре 1959 года, в Магадане.
Так вот, не знаю сам, это совпадение или судьба, но представьте себе, что перед, поездкой я позвонил в Москве режиссеру-постановщику этого фильма, и. магнитофон мне ответил: «Калатозова дома нет, если вы хотите что-то передать — говорите, запись будет длиться одну минуту». И я сказал: «Буду в Якутии, в районе действия вашего нового фильма, хочу с вами встретиться».
Этот мой шаг был вызван тем, что еще в Москве я стремился как можно больше узнать о тех местах, куда мне предстояло ехать. А Калатозов получил как раз «алмазный» сценарий и работал над тем же материалом, который волновал и меня.
Наша встреча состоялась. Через Калатозова я мог познакомиться, с бывалыми людьми, ветеранами геологоразведки. Я узнал, что героиня кинофильма «Летят журавли» — актриса Татьяна Самойлова занята в новом фильме Калатозова «Неотправленное письмо». Геологи ищут алмазы! Можно было познакомиться со сценарием и ощутить новую оптимистическую трагедию наших дней. И здесь, в Эмтегее, мне показалось символическим то, что Вероника, сильная молодая женщина, пережившая войну, оказалась среди геологов, то есть там, где и положено быть Татьяне Самойловой в ее новой роли. И геолог Зоя Хрусталева была так похожа на юного геолога из «Неотправленного письма»! Даже показалось, что я раньше всех увидел на колымской земле то, что вскоре оживет на экране. Веришь, что новый фильм будет достоин подвигов алмазного Мирного, золотого Эмтегея и многих других больших открытий на карте страны.
Вот почему на Колыме и в Якутии, а затем на сибирских дорогах захотелось собрать таежные цветы и травы и подарить их той, которая обязана дышать запахами своей новой роли задолго до съемок…
Приезжаю я оттуда,
Где сердечный зверобой,
И, как истинное чудо,
Встреча новая с тобой.
Вижу, как неробкой тропкой
Ты одна идешь в тайгу,
Чтоб дружить с алмазной трубкой,
Жечь костры на берегу.
Равнодушно или пылко
Пахнут травы и цветы,
Неизвестно — чернобылка
Или сушельница ты.
А в тайге темно и дико,
Гаснут ландыши-огин.
Вероника, Вероника,
Вароиика-Верони…
Как твой полдень разузорен:
Тут и радость и беда.
Ты наш папоротников корень,
Разная, как череда.
Журавли над краем вольным
Пролетели в голубом,
Нет, не клином — треугольным,
Неотправленным письмом.
Где же он?
В глуши таежной
Или в шахте под горой
Сильный, вдумчивый и нежный
Твой взыскательный герой?
Приласкает? Пожалеет?
Будет слишком прост и груб?
Разозлясь,
Позеленеет,
Как сибирский стародуб?
Пусть возникнет он не вздохом,
А понятным ветерком
Над твоим чертополохом
Или белым плакуном.
Он — навечно!
Он — недолог!
Он — исчезни и — вернись,
Он твой будущий геолог
И погибший твой Борис,
Повалила повилика,
Повелела: поверни…
Вероника, Вероника,
Тане руку протяни.
Выходи! Ты не актриса,
Нет, не шарь, геолог ты,
Это для тебя открылся
Мир, где вдребезги плоты,
Где находка и потеря,
Ожиданье и борьба,
Верность друга, ярость зверя
И жестокая судьба…
Ах, куда они пропали,
Почему молчат они.
Замечательные парни,
Как погасшие огни?..
Я жалею и желаю,
Я горюю и горю
С теми, кто родному краю
Дал алмазную зарю.
Это мерзнет утро-льдиика,
Это ветер просвистел:
Ты — спасенье, ты — травинка,
Девятильник-чистотел!..
Солнце уже село, только розовыми остались пестрые полоски облаков, когда возле речушки Тыэгей мы остановились у пограничного столба: . 870 километров от Магадана и 603 до Хандыги.
Было восемь часов вечера по-магадански и семь — по-якутски. Володя нацелил свой ФЭД на железный прямоугольный щит, где было написано:
— Дай бог, чтобы хоть что-нибудь получилось, — оказал Володя.
Интересное название — Тыэгей. По-якутски «тыы» — легкая лодочка. «Эгей», как теперь выясняется, не только русский, но и якутский возглас. На Индигирке нам рассказали легенду об одном отважном якуте, который переправился через хребет Тас-Кыстабыт по его восточному склону, и с бодрым возгласом: «Эгей!» опустился на своей лодочке в новые, края Нерского плоскогорья…
На правом берегу Индигирки, вернее на протоке этой реки, мне сказали:
— Вон в там домике живут у нас детишки, они сместисы…
— Метисы, вы хотели, оказать?
— Ну, да: отец русский, мать якутка. Смешанная кровь, сместисы они…
И я решил отыскать «сместисов». В поселке Переправа познакомился с начальником дорожного участка Виктором Ивановичем Крусовым, его женой Евдокией Михайловной Слепцовой и тремя девочками: Ниной, Лидой, Таней.
| ← Предыдущая страница | оглавление | Следующая страница → |
