— Ничего себе техника безопасности! — сказал я, и почувствовал себя инспектором, который немедленно должен заявить об этом начальнику шахтоуправления.
Утром вершины сопок были серебряно-седыми, За ночь стало до того холодно, что хрупкий иней как бы окостенел и вспыхнул звездочками. Очень красиво: огромные остроконечные валуны, серо-зеленые и ржаво-красные внизу, казалось, обросли по вершинам серебристым кружевом снежного ягеля.
Днем вея красота растаяла. Но в Кадыкчан вернулся из Сусумана начальник шахтоуправления Азрнэль и сказал: «На Морджоге лежит снег, А первый осенний снег на Морджоте никогда не тает. Вот уже и началась колымская зима!».
Всю ночь под окном буксовала машина с цистерной воды — так и не выбралась. Утром опять было туманно и сыро, но снег перестал идти, и Василий Васильевич сказал:
— Если снега не будет, то, может, распогодится.
И вот сейчас одиннадцать часов утра — распогодилось!
Откуда-то вынырнуло синее ясное небо, тихо ушли остатки серых туманов, и появилась новая колымская красота — заснеженные сопки.
Моя машина вся покрылась морозными разводами, а на стеклах — звездочки и узоры от инея, Лужи — под тонким лапчатым льдом. Первое сентября. Дети идут в школу.
Белые склоны сопок, исчерканные косыми палочками сухих лиственниц, показались мне тетрадкой первоклассника, который старательно вырисовывает сегодня на белоснежной странице свои первые, косые, сучковатые линии, похожие на лиственницы.
А небо такое ясное и ярко-голубое! Теперь и я уже почти верю: этот снег — пробный, он, конечно, растает, и Колыма еще покажет спою волшебную осень, о которой нам столько говорили.
Золотая гвардия семилетки. Золотая молодежь,
Самое дорогое золото в мире — золотые советские люди.
Товарищ мой, советник молодой.
Мне дорог твой упрямый взгляд.
Среди тайги послышались шаги.
Шаги коммунистических бригад.
И наш успех, и наше торжество
Не запорошит вьюжная зима.
Один за всех и все за одного, —
Да здравствует родная Колыма!
(«Песня золотая». Припев)
В то время как среди сопок осень бьет в грохочущий бубен промприбора или звенят колокола галечных отвалов, или слышится мелодия четырехструнной канатно-подвесной дороги, под землей, па рудниках Теньки или на шахтах Колымбасса, горняки складывают песенные строки своих штреков и делают это они с огоньком в прямом и в переносном смысле…
Человек — профессии такая.
Надо бы упиться мастерству.
С удивлением жить не привыкая,
стать чудесной сказкой наяву.
Сын и зодчий нынешнего века,
должен он все время быть в борьбе
то, что недостойно человека,
первым делом побеждать в себе.
Не имеешь права быть нечестным
и всегда кивать на бытие
быть скупым, расчетливым и черствым
и позорить звание свое.
Надо бы учить на Человека,
чтобы в нашей жизни, как в вою,
был он Человек, а не калека,
уважал профессию свою,
снегом умывался на рассвете,
понимал бы колос и металл,
мастерски шагал бы по планете
и собою землю орошал!
— Останьтесь еще на денек… Я предупреждаю нас: мост через Куйдусун разрушен, несколько ночей будете стоять около индигирской переправы, — говорил контролер вентиляторов шахты № 10 И. И Булатоаач, человек-сказка, выведенный в этой книге под именем Василии Васильевича Булатова.
Он озабочен юностью твоей:
Какую роль играть тебе по жизни?
Как хочет он, чтоб прямо с этих дней
Ты вел себя как будто в коммунизме.
Пускай трещат морозы-колуны.
Пускай буранит — только б искры высечь.
Ты добрая надежда Колымы,
Сегодня ты а завтра сотни тысяч!
Собачья упряжка,
родная упряжка.
Собачьи унты,
И пусть тебе тяжко,
тревожно и тяжко
Упорствуешь ты!
В снегу лесотундра,
тайга или тундра,
И ветер гребет…
Да. к полюсу — трудно,
к холодному — трудно,
Но… только вперед!
— Скоро Оймякон, — обещал нам сентябрьский Снег.
— А как. проехать к полюсу холода?
— Сначала прямо, потом за Томтором направо, потом идите за мной, отвечал Снег. — я вас приведу…
Ах какая.
Ах какая ты. дорога-северянка.
Среда сопок угрожаешь точно буря кораблю…
Золотая,
Золотая-золотая колымчанка, (Слышишь?)
Я люблю, люблю тебя, люблю!
(«Песня золотая»).
| ← Предыдущая страница | оглавление | Следующая страница → |
