12 октября

Амур у Хабаровска широченный, разливчатый, кажется — вот он, берег, но потом узнаем, что это остров, за которым прорезывается стальное русло реки. Переправились на понтонах, припаянных к большому пароходу.

Главная улица сегодняшнего Хабаровска, как бы оперенная косыми улочками старого города, — словно стрела на карте шестой пятилетки, обращена в будущее.

Город растет, строится. На окраинах возникают новые предприятия, жилые дома, магазины, клубы. И окраина становится похожей на центр. Остается только благоустроить связывающие улицы. И тогда город примет вполне современный вид.

Хабаровск строит машины, дает электроэнергию, цветные металлы, обрабатывает дерево, плавит сталь и производит прокат…

Хабаровск. 12 октября 1956 года. После зимы начинается осень…

Когда мы приехали в Хабаровск, выпал снег.

Снежинки были такие легкие, что сначала летели не вниз, а вверх. Потом снежинка находила снежинку, и, соединившись в воздухе, они падали на тротуары большими круглыми хлопьями.

В несколько часов город был окутан пушистой сугробной зимой. Троллейбусы хрустели шинами — пробивали себе дорогу. Автомашины буксовали на холмистых улицах, взбираясь на центральную магистраль. Снегоочистительные агрегаты сгребали снег, отправляя его по транспортерам в грузовики.

С каждым днем снега становилось все больше. Но стоило нам попрощаться с Хабаровском, двинуться па юг, как картина сразу изменилась. Справа от шоссе — скульптура двух оленей. В их рогах — кучки снега. Но вот мы проехали еще несколько километров, сначала по тающему снегу, потом по широким лужам, и неожиданно очутились среди осени. Приморская осень по обе стороны дороги желтела скошенными травами, а вдали, на сопках, чернела оголенными ветвями кустарников.

Как тут не сказать: после зимы начинается осень!

Нам было известно — где-то здесь, на склоне придорожной сопки, лежит «волшебный камень». Ломакин сказал:

— Интересно, улучшится погода или будет дождь?

«Волшебный камень» должен был ответить на этот вопрос.

Мы искали развалины бывшей удэгейской молельни— там на сопке и должен был находиться камень «барометр», предсказатель погоды!

И вот показалась сопка. Мы вышли из машины и направились к развалинам молельни. Где же камень? Наконец мы его нашли и стали смотреть: какого он цвета? Если темно-серый, — знали мы, это к дождю. А если белый — будет хорошая погода. «Волшебный камень» как бы чувствовал настроение погоды. Влажный воздух мельчайшими капельками оседал на поверхности камня, и он становился угрюмее, темнел. И наоборот, при улучшении погоды, когда влажная поверхность камня испарялась, он начинал радоваться, светлеть и становился совсем белым.

— Ну как?

— Белый!

Мы ехали на юг. Погода не могла быть плохой. Ведь заканчивалось наше путешествие, и солнце, в награду нам, должно было светить до самого Владивостока.

Почему-то все время я думал о «волшебном камне». До чего богат и разнообразен Дальний Восток различными ископаемыми. Сихотэ-Алиньская гряда, этот тихоокеанский рудный пояс, накопил в своих кладовых такие металлы, как олово, марганец и другие, такие угольные месторождения, как Сучанское, Артемовское, Буреинское, Липовецкое, такие полезные ископаемые, как графит, тугоплавкие и кирпичночерепичные глины, мрамор и туф, торф и графит.

И стоило нам приехать в Бикин, как мы услышали:

— Хотите увидеть необычайное? Поезжайте в Бурлит. Там вам покажут такие места — ковырнешь ногой и бери уголь…

14 октября

Мы, конечно, поехали в Бурлит. И хотя этот поселок не обозначен на карте Приморья, найти его было нетрудно. Люди уже знали о нем и сказали, как проехать.

Начальник транспорта геолого-разведочной партии № 5 Иван Терентьевич Троян — человек в стеганке, летном шлеме и болотных сапогах — заглушил мотор своего мотоцикла «М-72» (тезка нашей машины), как бы невзначай стряхнул с рукава подсыхающую грязь и устало сказал:

— Приходится вытягивать… там ведь марь, слой мха, под которым вечное болото… Затонул трактор, прямо-таки беда…

— Как же вы его вытягиваете?

— Пригнал я три трактора, нарезали бревна, чтобы не пробуксовывало, и давай тащи…

— А тащите чем, тросами?

— Что вы? — И Троян снисходительно улыбнулся. — Тросы давно полопались, так что приходится фантазировать.

«Фантазия» заключалась в том, что рабочие свинтили пятидесятимиллиметровые буровые штанги.

— Получился огромный трос в сто пятьдесят метров, — продолжал Троян. — А иначе нельзя. Если бы вытягивающие трактора подошли ближе, мы бы и их затопили в болоте…

В таких условиях приходится работать геологам-разведчикам Бурлита. В районе реки Бикин они нашли богатое месторождение бурого угля. Можно сказать, люди буквально ходят по драгоценностям. В прошлом году около деревни Назаровки трактор «ДТ-54» стал погружаться в марь и вдруг уперся во что-то очень прочное. Тракторист включил скорость, и башмаки тракторных гусениц стали выбрасывать из-под земли комья угля.

Уголь в районе Назаровского, Топтухинского, Игнатьевского участков залегает местами не глубже двадцати метров, а толща угольных слоев настолько значительна, что его можно добывать, как открытым, так и шахтным способом. Новейший бурильный станок «ЗИФ-650» на одной скважине пробурил более семисот метров — и все уголь.

Поселок изыскателей Бурлит возник на болоте. Площадь осушали. Канавокопатели рыли отводные каналы. Исчезли кочки. Теперь здесь более двадцати домиков. Строят еще два на зиму. В Бурлите много молодежи из Баку, Сучана, Днепропетровска…

Мы едем на юг. Знаменитые краски приморской осени поблекли. Но мы продолжали искать краски. Яркие краски человеческих судеб — вот чем, по-моему, богато Приморье, край далекий, но близкий сердцу тех, кто сюда приезжает «на постоянную прописку». Молодежь из Москвы, переселенцы с Украины, геологи-изыскатели из Ленинграда очень скоро начинают чувствовать себя коренными приморцами и не хотят уже покидать этот щедрый край. Где же еще, как не здесь, творческое раздолье для геолога? Не здесь ли новизна и радость открытий, а на приисках человеческих душ можно найти особо драгоценные самородки доброты, понимание и поддержку.

Сокровища земли Сибирской и Дальнего Востока настолько обширны, что геологов разведки можно смело назвать Колумбами, открывающими целые континенты новых месторождений.

Изыскатели! Они повсюду: и в Шумихе под Красноярском, и на Байкале, и в Приморье, там где возник новый шахтерский городок Бурлит.

Какое хорошее слово — бурлит.

Это пафос Октября, пафос революции бурлит в больших и малых населенных пунктах нашей сорокалетней державы.

Мы видели слишком много хорошего, прогрессивного и радостного, перед которым все отживающее, все косное и тяжелое, оставшееся нам от прошлого, уходило на второй план и не могло уже преуменьшить ту высокую пробу, которая как бы вчеканена в чистое золото наших индустриальных побед, нашей советской жизни, нашего социалистического мировоззрения, рожденного Октябрем.