5 июля

Прекрасная дорога приводит нас к селу Новоархангелка. Отсюда рукой подать до Иртыша. И вот переправляемся на пароме в Красноярку, а отсюда через лес держим путь на Чернолучье.

Как на южном берегу Крыма — сплошная вереница санаториев, домов отдыха, пионерских лагерей. Иногда открывается вид на Иртыш. Он не такой широкий, как у Тобольска, зато более величественный. Там запомнилась широта Иртыша, а здесь с высокого берега хорошо просматривалась река во всю длину с юго-запада на северо-восток.

Если бы мы побродили около села Чернолучье,— возможно, нашли бы остатки стариннейших рвов.

Именно здесь проходила сторожевая линия, находились казацкие форпосты, которые охраняли русское государство от набегов сибирских племен. Возле этих сел — Красноярки и Чернолучья — строились надолбы, рогатки, оборонительные палисады и заплоты…

Через Новотроицкое выехали на магистральную дорогу, и здесь, на подступах к Омску, произошла авария.

Вдруг… (все несчастья, разумеется, происходят вдруг) в заднем мосту автомашины что-то дьявольски затрещало. Похоже было на пулеметную очередь.

Остановились. Долго копались. И вот выяснилось, что «полетели сателлиты». Наши «сателлиты» — вышедшие из строя шестеренки — имели печальный вид. Выскочил соединительный палец и порвал коробку…

Сначала мы решили добираться до Омска на буксире. Уже несколько шоферов предлагали свои услуги, но мы отказывались. Стыдно было въезжать в город на прицепе. Да и обидно! Проехали около пяти тысяч километров, выбирались из заводоуспенских и тюменских болот, а здесь на ровном месте споткнулись. Ломакин ворчит: «Вот если бы мы не делали крюк…» Тихомиров утешает: «Хорошо еще, что перед Омском…» Да, но пока мы загораем в прямом (солнце нещадное) и в переносном смысле.

Вдруг… (все гениальные мысли, разумеется, приходят вдруг) Ломакин бьет себя по лбу, восклицает: «Идея!» — и лезет под машину. Наши расспросы ни к чему не приводят. Ломакин многозначительно молчит. «Держите», — он подает из-под машины детали. У Ломакина такой характер: пока не сделает, не поделится. А вдруг не выйдет? «Держите», — и мы принимаем новую порцию. Ломакин явно потрошит задний мост и наконец говорит: «Теперь катушка».

Как же мы могли забыть, что у нас не обычная легковая машина, что передние колеса, когда это надо, становятся ведущими и можно доехать до Омска, включив передний мост? Для этого задние колеса должны были стать, по словам Ломакина, «катушкой».

Это был великий эксперимент! Во всех легковых машинах задние колеса толкают передние, а у нас передние колеса потащат задние. Великолепно! Ура Ломакину! Да здравствует Ломакин!

Мы подъезжаем к Омску с севера. Мы видим вдали трубы нефтеперегонного завода. Из труб вырывается огненное пламя. Степная дорога вонзается в город. Мы отыскиваем автоклуб. Вечер. Мы устали. Резиновый шланг с редуктором помогает нам надуть матрацы, и вскоре мы засыпаем в большом сибирском городе, с которым будем знакомиться завтра.

6 июля

Митинг. 6 июля 1956 года.

Вряд ли город Омск можно назвать сердцем Сибири. Но, очутившись здесь, вы очень скоро начинаете понимать, что находитесь на весьма значительном перекрестке сибирских кровеносных сосудов, без которых и сердце биться не будет.

Перекресток образуют две мощные артерии: голубая и черная. Черная — нефтепровод. Голубая — Иртыш.

Когда смотришь на эту медленную, плавную реку, невольно твои мысли уносятся туда, откуда пришли ее неторопливые волны. В Омске, над Иртышом, особенно сильно чувствуешь свою связь с теми молодыми стройками шестой пятилетки, которые хотя и не находятся на трассе нашего автомобильного путешествия, но, во всяком случае, расположились где-то рядом, в верховьях этой великой сибирской реки.

Я смотрю на иртышскую волну и знаю, что она выбежала из высокогорного озера Зайсан, которое разместилось совсем близко от Китая. В Восточно-Казахстанской области иртышская волна прежде всего отразила успехи строителей Бухтарминской ГЭС. Не там ли на прочном скальном фундаменте строится бетонная плотина и скоро возникнет целебное степное море, превышающее по своим размерам Куйбышевское водохранилище?

А вот и Усть-Каменогорская ГЭС. Ее завершенные контуры тоже отразились в иртышской волне. Прежде чем добежать до Омска, эта волна «сработала» в механизмах гидроэлектростанции.

И, наконец, Павлодар. В этом новом промышленном районе, за южной границей Омской области, иртышские волны, несмотря на свою неторопливость, не успевают отражать многочисленные новые зерносовхозы, завод ферросплавов в селе Ермак, строительство крупнейшего в стране алюминиевого завода и, наконец, вырастающий комбайновый завод. Это поистине гигантское предприятие к концу пятилетки должно выпускать шестьдесят тысяч комбайнов в год! Известно, что в прошлом году заводы сельскохозяйственного машиностроения всей страны выпустили около пятидесяти тысяч комбайнов…

Поздно вечером над Омском зазвенела молодая песня: по улицам шла дружная шеренга ребят и девушек. Это десятиклассники. Сегодня они получили аттестаты зрелости. Все понятно! Московские школьники в этот вечер идут, как всегда, на Красную площадь. Молодые омичи — на берег Иртыша.

В такой прощальный вечер всегда хочется запомнить все, что связывало тебя с окончившимся сегодня детством: школа, любимый учитель, друзья. И темный, сильный Иртыш, родная река омичей, тоже запомнится навсегда…

Что и говорить — прекрасен вечерний Иртыш, обсыпанный прибрежными огоньками, такой веснушчатый и вихрастый, как юность…

7 июля

Новоселы из Башкирии.

Сегодняшнюю Сибирь, с ее крупными заводами, электрифицированной железной дорогой, гидроэлектростанциями и нефтепроводами, приезжающей молодежью и палаточными городками, мы встречаем в Омске, на том самом бреге Иртыша, который теперь никак нельзя назвать диким.

Мы приехали в Омск в тот день, когда к перрону подошел очередной эшелон с молодежью из Башкирии. Омскстрой. Объем строительства — полтора миллиона рублей в сутки…

Здесь мне хочется подчеркнуть ту особенную, я бы сказал, поэтическую ситуацию, когда люди, покинув полные края, проехав более тысячи километров снова встретились со своей Башкирией. Она возникала перед новоселами в образе нефтяных рек, прибежавших из Европы в Азию по подземным артериям.

Когда мы их встречали, на перроне цветы Башкирии перемешались с цветами омских полей. В палатке № 7, около кровати Розы Бойзитовой рос кустарник, и она вздумала его поливать. Экспансивная Лида Большакова, бригадир бетонщиков, встречая знакомых, восторженно обнимала: «Ой, Зойка!» Зойка только что приехала, а Лида здесь уже три недели. На вопрос: «Как вы тут живете?» — Лида отвечает: «Со всячинкой».

— Я была пионервожатой, у меня был свой кабинет…

— Теперь у тебя будет своя персональная лопата.

— И очень хорошо, я затем и приехала, чтобы строить!

— Жизнь, знаешь, какая интересная! Когда много трудностей, когда ты чувствуешь, что побеждаешь их, — вот это жизнь…

— Хотите знать, почему я поехала? Я решила избавиться от любви. Он такой ревнивый. Я не могу поговорить с товарищем. Тогда я ему сказала: «Я тебе не жена, не командуй». И он побил меня. Подруга сказала: «Теперь ты будешь любить его еще больше». Но я его возненавидела и решила уехать.

— Эй, девчонки, идите сюда! Спецовки выдавать будут…

На следующий день их встретил начальник Омскстроя товарищ Иванов:

— Спецовки подогнать надо, чтобы по фигуре было. Посмотрите на «старожилов», учитесь…

Фотография № 45 сделана в тот день, когда в Омск прибыл третий эшелон с башкирской молодежью.

В палаточном городке то и дело раздавались возгласы: «Кто тут из Кировского района?», «А иглинские есть?», «Идите сюда, ленинские тут!»

Особенно шумно стало, когда в обеденный перерыв со стройки пришли «старожилы». Быстро отыскивались знакомые. Приятно было встретить только что приехавшего из города Черняховска Евтихия Михайловича Сибирякова. Сибиряков — секретарь комитета комсомола. Он не успевает отвечать на вопросы.

— Ну, рассказывайте, как там без нас?..

Познакомьтесь с новоселами, двухмесячными старожилами-строителями, с комсомолками Омскстроя. Посмотрите на фотографию № 45. С Евтихием Михайловичем беседуют Лида Голубкова, Нина Анкудинова, Лиля Тимофеева, Роза Ир-Назарова, Рая Гвоздева…

Здравствуй, Омский нефтеперегонный!
Это здесь, на стройке молодой,
Завязалась дружба с отдаленной
Нефтяной башкирской Туймазой.

Сколько километров? Ну-ка, смеряй!
— Больше тыщи, — люди говорят.
У подземных нефтяных артерий
Сердцем стал иртышский Нефтеград.

Далеко-далече… Ну, так что же…
Помню, разгрузился не спеша
Эшелон башкирской молодежи
На нетихом бреге Идтыша.

Через день — в спецовках шли к заводу,
И казалось, что во все глаза,
Пробегая по нефтепроводу,
На девчонок смотрит Туймаза…

С той минуты, не переставая,
Эти реки черного добра —
Льющийся привет родного края,
Страдная, рабочая пора!

Итак, нефтепровод. Самый простой, самый удобный, самый выгодный транспорт. Он идет от Башкирских промыслов Туймазы до гигантской стройки на Иртыше.

Надо ли говорить, что новоселы из Башкирии, устраиваясь в своих общежитиях-палатках, уже на следующий день решили встретиться с нефтеперегонным заводом.

Прежде всего — пульты управления. Их так много, что сразу понимаешь: нефтепереработка — штука высокомеханизированная, и все эти переключатели, измерительные приборы, различные задвижки, регуляторы подачи электроэнергии, воды, пара и сырья охотно подчиняются диспетчеру, который с одного пульта уверенно командует сложным процессом. И все это отражает специальная схема, — я бы назвал ее телевизором технологии перерабатывающейся нефти.

Насосная, теплообменники, трубчатые печи, ректификационные колонны — это и есть атмосферно-вакуумная трубчатка, где, разогретая до 360 градусов, нефть как бы разграничивается на основные виды топлива: бензин, керосин, дизельное горючее… Я спросил:

— А мазут? Говорят, это отходы нефтепроизводства. Малоценные…

— В этих отходах немало веществ, полезных человеку: веретенное, дизельное, трансформаторное масла, автол… Более пятидесяти веществ…

На Омскстрое уже около двух тысяч новоселов, и ожидается еще человек пятьсот. А начальник строительства товарищ Иванов говорит мне: «Маловато, надо бы еще столько!» Не думайте, что палаточный городок единственное местожительство молодежи. Один за другим вступают в строй многоэтажные дома, они становятся стационарными общежитиями новоселов, которые, собираясь в Сибирь, не совсем хорошо представляли, что же с собой необходимо брать. Некоторые приехали с кроватями — они оказались ни к чему, так как и кровать и спальные принадлежности получил каждый. А иные полагали, что необходимо захватить с собой лыжи (в июле!), шубы и валенки, и все это зимнее обмундирование выглядело весьма комично под палящим сибирским солнцем.