| ← начало рассказа | Сканы стр. 1 2 3 4 5 | окончание рассказа → |
— Экскурсия у нас или что! — послышался сердитый голос Миколы Абрамовича, осипший от холода. — Мы ж так за неделю до Москвы не доедем… А у меня гуси!
Семен Поликарпович смешался, несколько виновато приказал Якову трогать.
Некоторое время он молчал, смотрел, как бежит под радиатор шоссе; оно начиналось далеко впереди у самого неба и было такого же серого цвета. Но стоило ему увидеть стоявшую на обочине колонну грузовиков, на которых, прижатые чуть ли не телеграфными столбами, возвышались огромные стога сена, и ему уже не терпелось остановиться, узнать у людей, какого они колхоза и откуда везут такое богатство. Он поглядывал искоса на заднее окошко, закрытое тулупом Миколы Абрамовича, вздыхал, а грузовиков уже как не бывало…
Под Новомосковском кладовщик начал вдруг стучать в крышу кабины.
— Базар у них сегодня, — сказал он, когда машина остановилась, — надо поглядеть, почем что.
Вокруг белого, с зелеными главами собора, на черной вязкой земле, в которую втоптаны были золотые соломинки, стояли, задрав оглобли, мажары и брички, сцепившиеся рулями велосипеды, грузовые машины; под задние скаты машин были положены ушедшие в грязь булыжники. В ином грузовике, нахваливая товар, дородная тетка встряхивала тяжелую и длинную плеть лука, и легкая кожура медленно кружилась над головами людей. С другой машины, принадлежавшей кооперации, сползая с вертевшегося в руках продавца деревянного метра, текли вниз, в кошелки колхозниц, яркие, трепетавшие на ветру ткани.
Покачиваясь, плыл на полуторке новый зеркальный шкаф. В забрызганной грязью коляске мотоцикла, то поднимаясь, то опускаясь, ворочался мешок с двумя визжавшими поросятами.
Веселый, шумливый дидусь в распахнутом тулупе взывал ко всему базару:
— Где тут, люди добрые, книжками торгуют? Или плакатами?..
Микола Абрамович сразу же нырнул в толпу, только треух его с развязанными, мотавшимися из стороны в сторону ушами видан был то в одном, то в другом месте.
А Семен Поликарпович с Яковом задержались возле собора.
Красив был собор! Высокий, легкий, он уходил в свинцовое небо строгими белыми стенами своими, обшитыми узкими дощечками; а где-то вверху — шапку уронишь — теснились зеленые купола.
— Между прочим, — заметил Середа, — говорят, без всякого гвоздя построена церковь.
— Не церковь, а храм! — вмешался дидусь. — Имени пресвятой троицы! Еще при запорожцах построен. И строил его нашей слободы Новые Водолаги простой житель Яким Погребняк.
— Да, — с уважением проговорил Семен Поликарпович. — Памятник архитектуры!..
Он хотел было осмотреть собор внутри, но тут подошел Робуль. Шапка у кладовщика была надвинута на самые брови; он беззвучно шевелил запавшими губами, растопырив пальцы левой руки, медленно пригибал их указательным пальцем правой, словно подсчитывал что-то в уме, наконец, решительно заявил:
— Ничего интересного! Что у нас, то и у них. Поехали!..
— Прямо скоростной пробег получается! — проворчал Семен Поликарпович, но Яков, сообразив, что Микола Абрамович, как говорится, взял в руки инициативу, заторопился к машине.
Чем ближе к Харькову, тем интереснее становилась дорога. Все больше встречалось машин, и Семен Поликарпович, увидев заляпанную по самую крышу «Победу», догадывался, что она из глубинного района; если же у машины только сзади кузов был в мелких, как из пульверизатора, брызгах, значит, городская она, харьковская… Должно быть, накануне выпал снег, на высоких местах он уже успел растаять, а в суходолах лежал нетронутый. Дорога была в сером, исполосованном машинами месиве, которое как бы дымилось под колесами. Семену Поликарповичу очень понравилась шедшая навстречу машина — тяжелый «ЗИС-150» с исполинским скребком впереди и цилиндрической проволочной щеткой под кузовом; скребок сваливал снег к обочине, а стремительно вращавшаяся щетка подметала асфальт.
— Большое облегчение для человека, — сказал председатель.
— Техника! — многозначительно обронил Яков.
Вокруг простиралась все та же степь, но чем-то она казалась Семену Поликарповичу иной, не такой просторной, что ли, как дома. Куда ни глянешь, по склонам широких балок пестрели белыми и красными черепками большие села; коричневые рощи косяками стояли среди тускло-зеленых или черных полей, пятнистых от снега. То здесь, то там, клубясь почти у земли, тянулись паровозные дымы. В посветлевшем небе, у горизонта, отчетливо рисовались заводские трубы.
Потом, словно все деревья, какие были в степи, сбежались к дороге, по обеим ее сторонам встал густой лес. Каждое дерево стояло как бы отдельно на чистом снегу. В прямоугольных выемках, спланированных между опушкой леса и блестевшим от воды шоссе, голубела снежная жижа.
Семен Поликарпович стал было прикидывать, какая польза от этого леса окрестным колхозам, но впереди открылся Харьков. Дорога вдруг пропала среди асфальтированных площадей и улиц; замелькали витрины и вывески магазинов; высекая молнии из проводов, катили во все стороны трамваи и троллейбусы; повсюду, казалось, без всякого порядка, шныряли машины; толпами, чуть ли не под колеса грузовика, валили люди, и председатель с некоторым беспокойством спросил Якова:
— Ты как, угадаешь обратно на шоссе?
Шофер небрежным кивком показал на большую стрелу, глядевшую с угла какого-то дома: «На Москву».
За Харьковом среди белого поля возникли красные плоскости черепичных крыш; потом, отделившись от снега, встали светлые стены небольших каменных домиков. Между домиками, посреди залитой асфальтом площади, пламенели бензоколонки, похожие на огромные палочки сургуча.
Микола Абрамович снова забарабанил в крышу кабины.
— Они тут всегда останавливаются, — усмехнулся Яков и повернул к автозаправочной станции. — Так сказать, по случаю благополучного прибытия на территорию Рэ-сэ-фэ-сэ-рэ.
Покуда Робуль бегал в буфет, Семен Поликарпович осмотрел рейсовый «ЗИС-110», заправлявшийся у колонки. Он обошел машину вокруг, почтительно разглядывая ее длинный черный лакированный корпус, в который можно было глядеться, как в зеркало. Рубинами горели фонарики, блестела нержавеющая сталь. Все это в сочетании с белыми скатами придавало машине отдаленное сходство с вороным, в белых чулках жеребцом, убранным богатой сбруей.
— Важная машина! — с восхищением проговорил председатель. — Министерская!.. Тысяч на пятьдесят, не меньше, потянет!
Водитель «зиса», черноволосый с косыми височками парень в форменной фуражке с золотым жгутом, шептавшийся о чем-то с краснощекой девушкой в стеганке, отпускавшей бензин, лениво повел взглядом в сторону Семена Поликарповича, но, должно быть, даже не счел нужным сказать что-нибудь, зато Яков отозвался с нескрываемой иронией:
— На пятьдесят! Прибавьте спереди палочку.
— Ну, мы пока на «Победе» поездим, — смущенно сказал Семен Поликарпович и отправился за Робулем. — Чего он там, в самом деле… к теще в гости приехал!
Робуль, распахнув тулуп и чуть откинувшись на спинку стула, важно сидел перед чайным стаканом с водкой и маленькой стопочкой томатного соку. За буфетной стойкой, положив руки на согнутое стекло витрины, стоял невысокий остролицый человек с прямым пробором и рыжим пятнышком аккуратно подбритых усиков.
— «Победу» покупаем, — хвастал кладовщик. — Очень большая у нас езда.
— Значит, средства позволяют, Николай Абрамович? — подобострастно осведомился буфетчик.
— Вполне! — с достоинством ответил Робуль.
По всему было видать, что кладовщик расположился здесь надолго, и Семен Поликарпович нетерпеливо окликнул его. Увидев председателя, Робуль вдруг помрачнел, медленно опорожнил стакан, опрокинул вслед за ним стопочку с соком и стал расплачиваться.
— Мало погостили нынче, Николай Абрамович! — сказал буфетчик и тут же представился Семену Поликарповичу: — Елизар Чунькин… Здешний, так сказать, метр-д-отель. Мы с вашим товарищем хорошие знакомые. Постоянно у меня останавливаются.
— Что ж, у вас тут неплохо. — вежливо заметил Семен Поликарпович, обведя взглядом голубые, в серебряных прожилках стены с матовыми шарами ламп на медных кронштейнах. — Очень даже культурно… Не хуже, как на Крещатике.
— Выходит, и мы еще жители! — скромно проговорил буфетчик.
Начинало уже смеркаться, когда выехали со двора автозаправочной станции.
По временам, борясь со светом уходящего дня, вспыхивали фары машин. Неяркие, как бы дымящиеся лучи возникали в воздухе, и от этого становилось темнее, пропадала линия горизонта, исчезали дальние деревни. Но водитель вдруг выключал фары, и снова видна была граница, отделявшая белое поле от серого неба, прямые лиловатые столбы дыма над темными хатами. Виден был трактор на проселочной дороге; лошади возле окутанного паром колодца; большой голый сад, где между деревьями, осматривая стволы, бродил человек.
Но вот опять где-то далеко впереди вставало в небе зарево зажженных фар.
Яков, поминутно наклоняясь, то включал, то выключал свет; должно быть, то же самое делали водители встречных машин; и было похоже, что они разговаривают друг с другом условными знаками.
В наступившей темноте, перемигиваясь, мчались круглые огни, отраженные асфальтом.
Изредка в свете фар зажигались составленные из стеклянных кружочков надписи на указателях. Цепочки огней мерцали то справа, то слева, то впереди… Временами огни занимали собою все видимое пространство, стремительно приближались, пылающими окнами многоэтажных зданий вставали по обеим сторонам дороги. В Курске, господствуя над округой, сиял огнями красный, как свежее мясо, дом с фронтоном, опиравшимся на толстые белые колонны. В Орле среди пляшущих снежинок начавшейся вдруг метели промелькнула залитая светом уличных фонарей полукруглая колоннада театра.
— Богатый шлях! — не уставал восхищаться Семен Поликарпович.— Ой, богатый!..
Стояла глубокая ночь. Белая, в черных дырках движущаяся стена снега падала и падала вокруг машины. Не видно стало огней деревень. В лучах фар возникали иной раз провисшие провода электропередачи, тянувшиеся из тьмы во тьму, или обледенелые, как бы одетые в стекло, веточки молодых тополей, стороживших дорогу.
Семен Поликарпович начал уже было беспокоиться, как там Робуль в кузове, не замело ли его, но тут за каким-то городком, утонувшим в снегу, вспыхнуло вдруг среди чистого поля радужное сияние неоновой вывески, и грузовик, свернув с шоссе, подъехал к двухэтажному, с четырехугольной башней домику гостиницы.
В полукруглой розовой нише, освещенной двумя фонарями, поблескивали стекла тяжелой двери.
Микола Абрамович хотел было войти, но Семен Поликарпович, показав на видневшийся сквозь стекло ковер, которым застлан был пол, остановил кладовщика, и тот, похожий на белого медведя, начал неуклюже топтаться на месте, стряхивая с себя пласты снега.
Меж тем подоспел Яков, поставивший машину в гараж, и все они вошли в прихожую гостиницы, где перед высоким зеркалом, охорашиваясь, стояла коренастая полногрудая девушка в халатике и едва державшейся на светлых пышных волосах косынке.
— Як бы нам, будь ласка, — обратился к дежурной Микола Абрамович, словно приехал он в красильниковский заезжий двор, — як бы нам тут у вас по коечке…
Но здесь вмешался Семен Поликарпович, как-никак человек бывалый: ему еще до войны, когда он приезжал на сельскохозяйственную выставку, пришлось однажды больше недели жить в гостинице «Москва». Он попросил отвести им лучший номер и приготовить ванну, осведомился, до которого часа открыт ресторан. Дежурная, должно быть, угадала в нем старшего: в номере она предупредительно распахнула гардероб и предложила повесить пальто на «плечики», чтобы оно не помялось; спросила, возле стены он «уважает» спать или возле окна, взбила подушки на его постели.
| ← начало рассказа | Сканы стр. 1 2 3 4 5 | окончание рассказа → |
